Внутренняя Зомия (часть 1)

Внутренняя Зомия (часть 1)

Как жителям Зомии удалось держать государство на расстоянии, строить свой быт без властных институтов и своим примером пошатнуть миф о национальном государстве как высшей форме устройства общества


Зомия

В 2001 году нидерландский ученый Виллем ван Шендель ввел понятие Зомии — географической области в Юго-Восточной Азии, расположенной на границе восьми государств. Американский антрополог Джеймс Скотт в книге «Искусство быть неподвластным» определил Зомию как особое место, на протяжении долгих столетий служившее укрытием для тех, кто не хотел иметь ничего общего с государством и его институтами[1].

[1] Имеются в виду местные структуры законодательной, исполнительной и судебной власти. В России, например, таковыми являются государственная дума, различные суды, полиция

Принципиальная «безгосударственность» Зомии стала не только результатом выбора жителей близлежащих государств, но и своеобразным историческим феноменом. Пример Зомии опровергает эволюционистскую[2] логику, согласно которой национальное государство — высшая форма цивилизации, устройства общества и взаимодействия между людьми.Разбираем, как почти 100 миллионам человек удавалось держать Левиафана[3] на расстоянии.

[2] Эволюционизм — представление о последовательном развитии форм жизни общества от простых к более сложным.

[3] Левиафан — имя библейского чудовища, изображаемого как сила природы, принижающая человека. В тексте это имя отсылает к книге английского философа Томаса Гоббса «Левиафан». Гоббс использует этот образ для описания могущественного государства.

Бегство и ландшафт

Название Зомия происходит от zomi — слова, обозначающего жителей горных районов в нескольких языках, входящих в тибето-бирманскую языковую группу.Одно из базовых свойств Зомии действительно труднодоступность: чем выше над уровнем моря располагается поселение, тем сложнее государству регулировать жизнь местного сообщества и отдельных людей. Подобные пространства всегда становились местом притяжения для тех, кто стремился избежать насильственной конверсии[4] и подчиненности государству.

[4] Конверсия (от латинского conversio «обращение, превращение, изменение») — обращение или встраивание во что-то уже сформированное. Например, конвертировать/обратить в христианство.

Сам Джеймс Скотт называет такие зоны «осколочными», определяя их возникновение как «эффект государства». В случае Зомии такой эффект оказала экспансия[5] китайских, бирманских и тайских государств, чье развитие зависело от высокой плотности населения и поливного рисоводства, которое поддерживалось поиском новых равнинных территорий. Как правило, процесс освоения сопровождался захватами, насилием, уводом местного населения в рабство или образованием вассальных государств[6]. Все это вынуждало людей покидать свои дома, прощаться с привычным образом жизни и бежать далеко в горы.

[5] Экспансия (от латинского expansio «распространение, расширение») — территориальное, географическое или иное расширение зоны обитания или зоны влияния отдельного государства, народа, культуры или биологического вида.

[6] Вассальное государство — государство, находящееся в подчинении другому государству, но сохраняющее своего правителя. Такое государство обычно ограничено в дипломатических и торговых внешних отношениях, но сохраняет самостоятельное внутреннее управление.

В самом феномене бегства раскрылась природа политического габитуса[7] угнетаемых сообществ: вместо восстания, предполагающего противостояние властным институтам, беглец выбирал просто исчезнуть из их поля зрения. Бегство диктовалось и классовой логикой: если представители покоренной верхушки стремились бежать в соседние крупные города и столицы, то крестьянин предпочитал скрыться далеко в горах.

[7] Габитус — характерный комплекс действий и реакций в ответ на какую-либо жизненную ситуацию или взаимодействие в обществе. Этот комплекс определяется происхождением и/или классовой принадлежностью. Понятие габитуса ввел в широкий академический оборот французский социолог Пьер Бурдье.

Но не только захваты способствовали появлению новых «медвежьих углов»: эпидемии и стихийные бедствия превращали вчерашних обитателей равнинных государств в жителей сложных ландшафтов. В этом превращении раскрылась суть феномена Зомии: образ жизни сообществ, живущих далеко от политических и культурных центров, совсем не обязательно был отсталым по сравнению с более современными формами общественной жизни.

Сельское хозяйство

По меткому выражению Скотта, «Зомия представляла собой совокупность агроэкологических условий, исключительно неблагоприятных для реализации свойственных государству стратегий концентрации рабочей силы и зерна».

Что это за «свойственные государству стратегии»? Дело в том, что на определенном этапе развития государственности сельское хозяйство и возделывание определенных культур играли решающую роль во всеобщем благосостоянии. Даже сегодня военные конфликты могут спровоцировать продовольственный кризис. Выращивание риса, излюбленной культуры государств Юго-Восточной Азии, требовало большого количества людей, живущих в одном месте. Это сильно облегчало установление государственного контроля над жителями равнинных территорий.

Комплекс сельскохозяйственных практик жителей Зомии был обусловлен стремлением к независимости. Чтобы выжить и сохранить идентичность, необходим такой способ самообеспечения, который, в отличие от рисоводства, способствовал бы высокой мобильности. Таким образом, основу сельского хозяйства Зомии составили преимущественно подсечно-огневое земледелие[8], собирательство и охота.

[8] Подсечно-огневое земледелие — одна из древних систем земледелия в лесных зонах, основанная на выжигании леса и посадке на этом месте культурных растений.

Традиционно считается, что подсечно-огневое земледелие было одной из простейших форм сельского хозяйства на долгом пути развития. Возврат к нему в обычных обстоятельствах был бы упадком культуры, обращением к более примитивной и неразвитой форме ведения сельского хозяйства. Однако, если рассматривать такой «откат» как осознанный политический выбор, ситуация предстает в ином свете. Это занятие отнюдь не подразумевало неумения использовать более сложную технологию, а было довольно смелой и неочевидной адаптацией к новым обстоятельствам.

Выращивали в основном корнеплоды — маниок (кассаву), ямс, батат, — а также кукурузу и нередко опий. Выбранные культуры могли произрастать на больших высотах, сливаясь с окружающей средой, что затрудняло конфискацию урожая в случае набега. Некоторые корнеплоды долго хранились в земле, клубни легко транспортировались, а маниок свободно перевозился и употреблялся в виде муки.

Социальная структура

Способы «зомийной» организации общества варьировались. Это и возврат к старым видам общественного уклада, и разные комбинации современных форм политического порядка.

Например, даже язык или этничность, важные элементы самоидентификации, становились предметом манипуляции при столкновении с властью. В зависимости от ситуации житель Зомии мог «поменять» свою этническую принадлежность на другую или вовсе отказаться от нее.

Стремительно пересобирать реальность в ответ на попытки поглощения позволяли разные инструменты. Это и родоплеменной строй, и этническое, языковое и религиозное многообразие, и отсутствие единого лидера, и даже «поддельное» руководство, если речь шла о подконтрольных территориях.

В классическом представлении родоплеменной строй, простейшая форма человеческого общежития, предшествовал сложным социальным структурам — государствам и цивилизациям. Однако феномен Зомии ставит под вопрос само понятие «догосударственности». Возвращение к родоплеменному строю и проживание в рассеянных компактных домохозяйствах в Зомии были во многом реакционными[9].

[9] Реакционный — возникающий как ответ на какое-либо событие.

Например, в среде качинов[10] существовала подвижная модель гумлао. Она поддерживала равноправие и социальное равновесие между людьми. Если в каком-то сообществе начинали формироваться иерархия и привилегированность отдельных групп, то объединение нескольких семей могло свободно отделиться от этого сообщества для образования собственного хозяйства.

[10] Качины — народ, проживающий на севере Мьянмы, юго-западе Китая и северо-востоке Индии.

Устное предание

В привычной историографии временами упадка считаются периоды, оставившие после себя небольшое количество письменных источников. При этом самые распространенные свидетельства ранних государств, «колыбелей цивилизации» и «высоких» культур вовсе не художественные произведения, религиозные или философские тексты, а долговые расписки, поручительства, хозяйственные учеты.

Все это и сегодня используется как инструменты экономического контроля. Грамотность — орудие не только внешней, но и внутренней колонизации. Такая постановка проблемы позволяет увидеть обратную сторону просвещения: унификация языка[11] и стирание лингвистических различий существенно облегчили государству контроль над территориями.

[11] Унификация (от латинского unificare «делать одним») — приведение к единообразию, устранение различий. Унифицировать язык — значит ввести грамматическую, орфографическую и лексическую норму, обязательную для всех носительниц и носителей языка. Это означает, что особенности диалекта, отличающиеся от введенной нормы, будут считаться ошибками и искореняться.

Пожалуй, самым радикальным коллективным жестом в истории Зомии была сознательная «варваризация» — целенаправленный отказ от письменности, забвение способности к чтению и намеренное обращение к различным типам устной культуры.В среде народов акха, лаху, кхму, каренов и других бытовало большое количество устных легенд об утрате письменности. В некоторых из них «забытая» или «украденная» грамотность даже соседствовали с подданством равнинному государству и занятием поливным рисоводством в далеком прошлом.

По закону фольклорных жанров историю буквально голосом творит сказитель. Следуя лишь намеченной канве, он свободен адаптировать рассказ под слушателей и обстоятельства. Разумеется, такая изменчивость и подвижность устного текста плохо поддается контролю со стороны государства.

Но эта вариативность совершенно не означала хаотического существования не связанных между собой сюжетов. В процессе формирования сказаний включалась предварительная цензура коллектива. Если привносимая рассказчиком деталь не отвечала коллективному запросу, не была функциональна здесь и сейчас, она просто не приживалась. Так в Зомии осуществлялась более эгалитарная[12] и чувствительная модель цензуры.

[12] Эгалитаризм (от французского égalité «равенство») — всеобщее равенство прав и возможностей для всех членов общества. В тексте использовано в смысле отсутствия в коллективе единого лидера, способного влиять на формирование мнения и принятие решений в сообществе.

Религия

Европейцу-христианину будут любопытны религиозные основания «безгосударственности» Зомии. Напомним, что ее фундамент — противопоставление равнины и высокогорья.Под равниной подразумевалась однородность не только ландшафта, но и множества жизненных практик. Высокогорье, в свою очередь, стало синонимом разнообразия языков, этничностей, форм политического устройства, а также религиозных представлений.

Равнинным государствам были свойственны институциональные религии: буддизм, конфуцианство, даосизм, индуизм. Каждая из них имела свою элиту, которая формировала набор культовых практик и учений, поддерживаемых государством.

Верования Зомии формировались в условиях политических катаклизмов. По этой причине зомийцы в первую очередь перенимали эсхатологические[13] элементы других религий, например ожидание спасителя и веру в наступление всеобщего благоденствия в будущем. Эти верования встраивались в локальные культы почитания местных божеств или возрастали в усвоенной ранее официальной религии.

Этот процесс был функциональным: многим народам, бежавшим от угнетения, вера в лучшую долю помогала выстоять в борьбе за независимость. Такая ситуация располагала к появлению разнообразных пророчеств и харизматических лидеров. Появление пророка в большинстве случаев не было экстраординарным событием, а лишь отвечало на коллективный запрос сообщества.

Интересна роль христианских проповедников в формировании религиозного ландшафта Зомии: неожиданным образом христианство стало инструментом идеологического противопоставления большим равнинным традициям. Оно не имело никакого отношения к официальным религиям, но также предлагало утешение и веру в наступление лучшего мира.

[13] Эсхатология (от греческого eschatos «последний, конечный», logos «слово, знание») — комплекс представлений о конечности мира вообще и человечества в частности.

[13] Эсхатология (от греческого eschatos «последний, конечный», logos «слово, знание») — комплекс представлений о конечности мира вообще и человечества в частности.

Богатырев П. Г., Якобсон Р. О. Фольклор как особая форма творчества

Богатырев П. Г. Вопросы народного творчества. М.: Искусство, 1971. С. 369–383.

Манн М. Источники социальной власти: в 4 т. Т. 1. История власти от истоков до 1760 г. н. э. М.: Издательский дом Дело РАНХиГС, 2018.

Скотт Дж. Искусство быть неподвластным: Анархическая история высокогорий Юго-Восточной Азии. М.: Новое издательство, 2017.

Burns T. S. Rome and the Barbarians, 100 BC—AD 400. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2003.

Krasner S. D., Roberts N., Greenhouse C. J., Manicas P. T., Clunan A. Review of State, Power, Anarchism: A Discussion of «The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia», by James C. Scott. Perspectives on Politics, vol. 9, no. 1, 2011. P. 79–102.

Larsen M. T. Introduction: Literacy and Social Complexity // State and Society: The Emergence and Development of Social Hierarchy and Political Centralization / Ed. by J. Gledhill, B. Bender, M. T. Larsen. London: Routledge, 1988.

Schendel van W. Geographies of Knowing, Geographies of Ignorance: Southeast Asia from the Fringes. Amsterdam: 2001.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторо:к и геро:инь публикуемых материалов.